В статье рассмотрены попытки эксплуатации в годы Первой мировой войны
идеи джихада, т. е. "священной войны". Концепция джихада использовалась Гер-
манией в своих интересах в борьбе против стран Антанты. Эта тема имеет большую
актуальность и в наше время, когда исламский фактор нередко становится инстру-
ментом внешней политики крупных держав. На основании изучения источников и
литературы автор представил активность германской военно-политической верхуш-
ки и выявил особенности "исламской" политики Германии в годы Первой миро-
вой войны. Было показано, что в начале ХХ в. Германия стремилась представить
себя как верного союзника и друга мусульман. Особое внимание Германия уделяла
Османской империи как крупнейшему мусульманскому государству того времени.
Большое значение придавалось и пропагандистской обработке многочисленных му-
сульманских солдат из армий стран Антанты, которых призывали принять участие в
"джихаде". Однако, как показал автор, все попытки использования мусульманского
фактора Германией в годы войны были лицемерными и непоследовательными, по-
этому эта инициатива оказалась безуспешной.
This study analyzes how Germany, in its fight against the Entente during the Great
War, used ideas of jihad ("Holy War"). This subject is still topical in our days, as various
powers try to utilize the "Islamic factor" in their foreign policy. On the basis of archival
materials and published literature the author ventures into the activities of the Kaiserreich's
military and political leadership to establish a powerful "Islamic" policy. In the early
twentieth century, Germany presented itself as a true friend and ally of the Muslim world.
The Ottoman Empire, as the strongest Muslim state of the time, stood at the center of
this policy. A major component of Germany's Islamic strategy was propaganda among
the Muslim soldiers of the Entente, and especially those that had been taken prisoners;
these prisoners of war were now called upon to join the jihad against Germany's enemies
in whose armies they had been serving. Yet all attempts were in vain: the hypocritical
character of this policy was too obvious, and the measures taken were not convincing.
